«Гарри Поттер и Орден Феникса»: Рецензия Киноафиши

Сага о Гарри Поттере с каждым новым фильмом все стремительнее превращается из нравоучительной детской сказки в готический хоррор. Обязательные в подобном случае шутки и пресные дидактические сентенции тонут в потоке видений, расколотое сознание старины Гарри (половое созревание при таком обилии кошмаров неизбежно превращается в преждевременное старение, так что словечко «старина» здесь более чем оправданно) витает в мрачных полутемных коридорах с неверным, колеблющимся освещением, атмосфера помпезной волшебности, явленная в первых двух – коламбусовских – сериях, постепенно сменяется авангардной британской смесью готики и панка, тянущей вылизанный Голливудом продукт в сторону эксцентрической контркультуры. Конечно, речь здесь идет лишь о тенденциях, намеках, симптомах: кинобоссы никогда и никому не позволят превратить раскрученный бренд, осыпающий многомиллионными доходами, в средство чьего-нибудь персонального самовыражения. Да и весьма посредственные книжки Джоан Роулинг, между нами говоря, не стоят каких-то заоблачно интенсивных авторских усилий по их трансмутации в настоящее золото искусства. Тем не менее то, что происходит с поттерианой, причем именно с ведома продюсеров, поскольку в такого рода картине без ведома продюсеров нельзя даже чихнуть каким-либо неуставным способом, – в высшей степени достойный внимания факт. Посему готик-панковский образ, созданный Хеленой Бонэм Картер, пусть это и роль откровенно второго плана, мы предлагаем читателю/зрителю считать совершенно незаменимым в деле правильной диагностики развития гарри-поттеровского цикла.

Совершенно очевидно, что синхронно с взрослением героев и актеров (отчасти благодаря этому, отчасти независимо от этого) «повзрослела» и сама хогвартсовская сага. Неизвестный до сего момента в широких кинематографических кругах Дэвид Йейтс довел до максимально позволенного в данном случае предела ту провокаторскую работу по вылущиванию мрака из выплеснутого на мир волшебства, которую начали Альфонсо Куарон и затем Майк Ньюэлл. В «Гарри Поттере и Ордене Феникса» забыты уже прошлые игрища и забавы (к чертям квиддич, – шизофрения заглавного персонажа куда интереснее!), почти отставлен от сюжета даже тот гормональный всплеск, коим пронизывался предыдущий, ньюэлловский фильм. Все внимание Йейтса сосредоточено на внутрипсихическом поединке мистера Поттера с Сами-знаете-кем, причем их слишком тесная духовная связь не может не будить во взрослом зрителе триллерно-мистических подозрений, так сказать, метафизического порядка. Разумеется, в орбиту внимания авторов картины попали и господствовавшая в первых трех сериях парадигма магии как искусства создания повышенного комфорта (тема Выручай-комнаты, самопоявляющейся при первой же необходимости, – где автоматически есть все, что только может понадобиться); и обличение – в лице новой инспекторши и директрисы мэджик-колледжа – розовых кофточек и блюдечек с котятами, кои суть верный признак ханжества, жестокости и до смешного расчетливой психологической злокачественности; и в высшей степени характерные для опусов Роулинг элементы классической диккенсовской слезодрамы, венчающиеся террористическим по отношению к зрителю триумфом жалостности в сцене изгнания героини Эммы Томпсон. Однако на сказочный антиподиум истории о Гарри Поттере все неумолимее и все жестче выходит по-англосаксонски элегантное зло с изящными британскими манерами и сифилитическим фасадом хрестоматийного американского человекоубийцы. Над еще только начинающей пропитываться феромонами аудиторией постоянных фанатов Гарри (не предстоит ли ему к концу жизненного пути превратиться в много познавшего Грязного Гарри, друзья мои?) сгущается хронически инфернальный мрак. Не потому ли завязка йейтсовской картины, где тьма окутывает юного героя и беспощадных к нему – тоже юных – мучителей, так напоминает один из любимых сюжетов Стивена Кинга («Иногда они возвращаются», «Кэрри», «Тело» (по этой новелле Роб Райнер снял фильм «Останься со мной») и т. д.), у которого издевательства богомерзких сверстников над главным персонажем становятся прологом или поворотным пунктом тяжелой и в большинстве случаев мистической драмы?

Vlad Dracula