Меню
Ваши билеты в личном кабинете

«Интернэшнл»: Рецензия Киноафиши

«Интернэшнл»: Рецензия Киноафиши

Слово «Интернэшнл» – не самая звучная калька с английского The International. Гораздо лучше, вероятно, здесь подошло бы «Интернационал». Тем более что речь в фильме действительно о своего рода интернационале – уже не первом, не втором и не коммунистическом, а о той глобальной финансово-политической сети, при помощи которой государственные и транснациональные элиты ловят рыбку в мутной воде. То есть – в данном случае, да и во всех остальных тоже, – уловляют человеков.

Том Тиквер, после «Рая» и «Парфюмера» по праву ставший одним из ведущих мировых режиссеров, уже почти совершенно вырос из своих ранних романтических экспериментов («Человек в зимней спячке», «Принцесса и воин», «Беги, Лола, беги»): в The International он набрасывает картину всеобъемлющую и мрачно-реалистическую. Некий Международный банк кредитования (и) бизнеса со штаб-квартирой в Люксембурге (ничем не напоминает, скажем, Международный банк реконструкции и развития?), поставляя разведданные, политические технологии и системы наведения ракет, осуществляет «координацию» между правительствами, спецслужбами, арабскими террористами и африканскими «борцами за революционное освобождение». Основная цель этого банка (а в его лице – также и его могущественных клиентов) – не получение непосредственной денежной прибыли, но установление контроля над сообществами и территориями посредством навязывания долгов и кредитов. Чем больше покупается оружия и информации, тем больше влезают в долги местные власть имущие: остается только надлежаще оформить бумаги – и можно диктовать свою волю любым народам и государствам. Это, в общем-то, и есть «интернационализм» в современном понимании.

Однако Тиквер не просто излагает талантливый сценарий дебютанта Эрика Уоррена Сингера: он наслаивает одна на другую панорамы, на которых, словно пойманные безучастным человеческим взглядом муравьи, хаотически движутся люди. Если панорамы «Рая» схватывали одиночество и глубинную, нерасторжимую связь двоих на фоне огромного мира, то в The International Тиквер наблюдает таким способом за броуновским мельтешением множества индивидов. При этом устами персонажа Армина Мюллер-Шталя режиссер высказывает парадоксальную, но, кажется, неоспоримую вещь: реальность отличается от вымысла тем, что в ней гораздо меньше логики. Величественные общие планы, на первый взгляд излишние по отношению к непосредственно действию, – не что иное, как живые картинки шевелящегося хаоса, прорывающегося сквозь ювелирные логические схемы сделок, убийств и переворотов.

На фоне этого хаоса у Тиквера с Сингером рождается отчетливо античный образ героя: герой – не тот, кто кладет злодеев пачками, ездит в шикарных машинах и соблазняет все, что движется (плебейский урок бондианы уже, вроде бы, должен быть пройден); герой – тот, кто однажды осознает, что любые его попытки убежать от мучительной судьбы именно к ней и приводят, поскольку так предначертано и иначе не может быть. То, что должно случиться, не зависит от воли человека; от воли человека зависит принять (или не принять) происходящее с ним – как неотъемлемую часть себя. Собственно, персонажи говорят об этом прямым текстом, так что авторский замысел в The International прозрачен донельзя. Недаром вместо героя Клайва Оуэна на курок в финале нажимает другой: главное – запустить «механизм» судьбы (героизм как раз в том и состоит), а все дальнейшее уже произойдет словно бы само собою.

Есть, правда, в вышеупомянутой прозрачности кое-какие темные пятнышки, несколько нарушающие принцип правдоподобия. Весьма сомнительно, например, чтобы в Музее Гуггенхайма, то есть практически в самом сердце Нью-Йорка, можно было безнаказанно устроить настоящую бойню при полном бездействии охраны и какой-то совсем уж тягостной медлительности полиции: все-таки дело происходит не на заброшенном криминальном пустыре. Не менее сомнителен тот факт, что руководитель одного из крупнейших мировых банков, приехав в Стамбул, пусть даже неофициально, – остается вовсе без всякой охраны и какого бы то ни было сопровождения, вследствие чего любой желающий волен загнать его на крышу и там пристрелить. Однако эти детали вряд ли способны сильно омрачить общую картину, выдержанную в на удивление правдивых тонах. К тому же – поверим авторам фильма на слово: реальность ведь бывает куда менее логичной, чем ее вымышленный дубликат.

Vlad Dracula

Никакого снега или шуб: угадайте 6 советских фильмов только по самому летнему кадру (тест)
«Рыдала и не хотела сниматься»: Наталья Варлей разделась для роли в «Кавказской пленнице», но потом передумала
Левикорпус, Сектумсемпра, Обезъяз: 7 заклинаний, которые лично придумал Снейп — фанаты поттерианы, а вы о них знали?
Шаламе заменят, Зендею вырежут: в «Дюна 3: Мессия» будут новые главные герои — хорошая новость для фанов «Игры престолов»
«Понял, сопляк»: Балабанов жалел лишь об одной удаленной сцене из «Брат 2» — Мэрилин в нем душу наизнанку выворачивает
Красота спасет мир, но не этот сериал: героинь «Дуплета» хочется «умыть, обнять и плакать» — зрители выключают уже на 2 серии
«Смотрел как комедию, обсмеялся»: Виталий Гогунский поднял на смех легендарную «Игру престолов» — серьезность там и не ночевала
От трио Гайдая до Шерлока: ИИ превратил 5 киногероев СССР в мультяшек — Pixar отдыхает (фото)
Сможете угадать фильм с Натальей Кустинской «по одной ноте»? Тест для настоящих киногуру
Этот предмет в кино обычно дают отпетым негодяям: заметили его в руках Ланды из «Бесславных» и Антона Чигура (речь не про пистолет)
От любви до ненависти один сериал: 6 пар из турдизи, возненавидевших друг друга за кадром
На этой веб-странице используются файлы cookie. Продолжив открывать страницы сайта, Вы соглашаетесь с использованием файлов cookie. Узнать больше